Я пишу в состоянии сильного душевного напряжения, поскольку сегодня ночью намереваюсь уйти в небытие.

Г.Ф.Лавкрафт, «Дагон».

Каждую ночь я слышу их. Я слышу, как они стонут, скребутся о закрытую дверь хижины, зовут меня. Сначала я пытался не обращать на них внимание. Просто укутывался с головой и пытался заснуть. Каждую ночь они приходили и заглядывали в окна, в надежде выманить меня наружу. Вскоре простое беспокойство переросло в бессонницу. Я горстями глотал успокоительные и молил бога, что бы он быстрее забрал меня к себе. Потому что, рано или поздно, они доберутся до меня…

Эти строчки я пишу одной рукой, а второй держу револьвер у своего виска. В барабане один, полусырой патрон, и единственное, чего я сейчас хочу – чтобы он сработал…

День 1

Вот мы и приехали. Сказать, что нам несказанно повезло – ничего не сказать. Экскурсия в Зону Чернобыльской АЭС, да ещё за такие смешные деньги!

Мы обживаемся на стоянке, Генка говорит, что нужно сфотографировать нас на фоне местного пейзажа – а то никто не поверит. Мы фотографируемся. Мишка уходит за дровами к костру, но возвращается ни с чем – мол, деревья какие-то странные, кривые, что ли. Генка смеётся над ним и сам приносит охапку веток. Мы разводим костёр. Лена достаёт гитару и поёт какую-то песню собственного сочинение. Хорошо. Вот бы весь отпуск так.

День 2

Потихоньку начинаем замечать, что проводник ведёт себя как-то странно. Всё чаще уходит в неизвестном направлении, ни с кем не разговаривает, бормочет что-то непонятное. Пытаюсь поговорить с ним. Он строит страшные глаза и шепчет, чтобы мы поскорее уходили отсюда, пока не поздно. О чём это он? Разговариваю об этом с ребятами. Те говорят - свихнулся, мол, человек на профессиональной почве, не нужно его пока трогать.

День 3

Проводник окончательно одичал – исхудал, облысел. Держимся от него подальше – мало ли что?

Генка предлагает сходить погулять. Мы отходим недалеко от стоянки, и я сразу валю Лену на траву. Мы целуемся. Внезапно она орёт благим матом и вскакивает как ошпаренная. Рядом с нами обнаруживается обглоданная человеческая рука…

По возвращению в лагерь проводник кидается на Мишку и начинает есть его! Мы еле спасаем Мишку, оглушив проводника по голове. На всякий случай связываем его. Укус на шее Мишки обрабатываем, как можем. Что здесь, чёрт возьми, происходит?

День 4

Дело худо – у Мишки начинается лихорадка. Он бредит, не узнаёт нас, у него сильный жар и частые судороги с рвотами. С Генкой тоже что-то не так. Он постоянно чешет руки, с каждым разом всё сильнее и чаще, до кровавых волдырей. Пытаюсь поговорить с Леной. Она плачет и не хочет меня слушать, у неё истерика. Достаю спутниковый телефон, звоню домой. Ничего. Что-то блокирует сигнал. Я осматриваю себя – всё ли в порядке? Пока да…

День 5

Проводник приходит с себя, но на вопросы внятно отвечать не может. Издаёт только непонятные обрывки фраз, вроде «еда…уходить…поздно…».

У нас кончаются припасы, и мы делим последний НЗ. Мишке достается меньше всех – ему, бедному, не много осталось…

День 6

Под утро агония Мишки прекращается. Лена безостановочно ревёт, Генка держит себя в руках, но видно, что для него это не просто потеря друга. Мишка был его братом.

От голода я уже начинаю терять сознание, ещё немного, и начну переваривать собственные кишки. В голову лезут самые безумные мысли. Нет, я не могу так поступить…это же аморально,…но я хочу жить. Наверное, больше всех остальных.

День 7

Я ем Мишку. Человеческое мясо, в сущности, ничем не отличается от куриного, разве что костей больше.

Лену тошнит, она даже не смотрит в мою строну. Генке уже всё равно – он расчесал всю кожу на руках, и там уже проглядывает мясо. У меня от этого текут слюни. Нет, только не Генку. А кто это у нас связанный лежит?

День 8

Размозжив голову проводнику булыжником, я выедаю оттуда мозги. Они просто отвратительны на вкус, но я ем их. Я хочу жить. Я очень хочу жить.

День 9

Лена рыдает у меня на плече, просит, что бы я не ел её. Я обещаю, что не сделаю этого.

Генка орёт на всю округу – он расчесал руки до костей и оттуда фонтаном хлещет кровь.

Я убиваю его. Лена пробует мясо – её тошнит. Я доедаю за ней. Засыпаем вместе.

Глава 10

Есть нечего. Я засматриваюсь на Лену. Нет, я же обещал. Она тоже замечает, что я нервничаю в её присутствии. Мы занимаемся любовью, и я нечаянно кусаю её в шею. Оттуда тонкой струйкой течёт кровь. Не контролируя себя, и присасываюсь. Лена пытается отпихнуть меня, но я ударяю её по лицу. Высосовав кровь, я вскрываю ей живот. Прости, Лена, но я хочу жить.

День 11

Я ухожу со стоянки, взяв только самое необходимое. К концу дня выхожу к какой-то заброшенной хижине. Обживаюсь там, питаюсь падалью. В какой-то момент смотрю на фотографию, сделанную в начале этого кошмара. На ней нет никого, кроме меня. Проводник, Мишка, Гриша, Лена – их нет. Они исчезли.

День 12

Каждую ночь я слышу их. Я слышу, как они стонут, скребутся о закрытую дверь хижины, зовут меня. Сначала я пытался не обращать на них внимание. Просто укутывался с головой и пытался заснуть. Каждую ночь они приходили и заглядывали в окна, в надежде выманить меня наружу. Вскоре простое беспокойство переросло в бессонницу. Я горстями глотал успокоительные и молил бога, что бы он быстрее забрал меня к себе. Потому что, рано или поздно, они доберутся до меня…

Если вы читаете этот дневник, значит, меня уже нет в живых. Значит, я пустил себе пулю в лоб, или мои товарищи добрались до меня. В любом случае, да спасёт Господь мою грешную душу…

7.04.2010г.